Адище города окна разбили

на крохотные, сосущие светами адкй.

Рыжие дьяволы, вздымались автомобили,

над самым ухом взрывая гудки.

В ушах обрывки теплого бала,

а с севера - снега седей -

туман, с кровожадным лицом каннибала,

жевал невкусных людей.

Над желтизной правительственных зданий

Кружилась долго мутная метель,

И правовед опять садится в сани,

Широким жестом запахнув шинель.

Колоколов средневековый

Певучий зов, печаль времен,

И счастье жизни вечно новой,

И о былом счастливый сон.

И город весь стоит оледенелый.

Как под стеклом деревья, стены, снег.

По хрусталям я прохожу несмело.

Узорных санок так неверен бег.

Заключенье не бывшего цикла

Часто сердцу труднее всего,

Я от многого в жизни отвыкла,

Мне не нужно почти ничего,-

День как день – обыкновенный,

Городская толчея.

Где-то ты в ней непременно,

Непременно в ней и я.

Губы мои приближаются

К твоим губам,

Таинства снова свершаются,

И мир как храм.

О! как пуста, о! как мертва

Первопрестольная Москва!

Ее напрасно украшают,

Ее напрасно наряжают.

Если город раскаялся в душе,

Если страшно ему, что медь,

Мы ляжем подобно верблюдам в самуме

Верблюжею грыжей реветь.