Я верующим был.

Почти с рожденья

я верил с удивленным наслажденьем

в счастливый свет

домов многооконных...

Весь город был в портретах,

как в иконах.

И крестные ходы —

по-районно —

несли

свои хоругви и знамена...

А я писал, от радости шалея,

о том, как мудро смотрят с Мавзолея

на нас вожди «особого закала»

(Я мало знал.

И это помогало.)

Я усомниться в вере:

не пытался.

Стихи прошли.

А стыд за них

остался.