Трепещущий сгусток бессонных дорог,

Пылающий дымный след,

Металла и камня недвижный поток,

Реклам лихорадочный свет.

Над смрадом казарм

И гангреной лачуг

Тюрьма - его торжество,

И золотом жирным сочились вокруг

Дворцы и храмы его.

Он салом витрин оплывал,

И рос

До апофеоза торг;

Он символом злым над тобой вознес

Последним убежищем

Морг.

Ты занумерован и замкнут в круг,

От конвейера неотделим;

Как будто не кровь в мускулах рук,

А масло машин по венам сухим.

В лабораториях, в мастерских,

У стратегических карт страны,

Над аппаратами желчью ник

Огнепоклонник Войны.

Как желтые головы, колбы в ряд;

Здесь хлор змеился в трубе...

(Сынишка беспечный, ведь этот яд

Готовят враги

Тебе.)

А в свете реклам,

Среди калек,

Под накипью дымящихся крыш,

Метался, обезумев, человек,

Как в пламенной мышеловке мышь.

Недолог выбор, когда - ни гроша:

Отрава, петля, колесо.

Над самоубийцей, тиной дрожа,

Канал замыкал кольцо.

Как самоубийца, задыхался закат

Под лязг алюминьевых птиц,

И гнойный вздымался над городом чад

От боен и от больниц...

- Товарищ!- тут я услышал зов,

Над Красной площадью бой часов,

И чужедальной жизни иной

Призрак исчез предо мной.

Мы шли весенней веселой толпой,

Мы улицей шли родной.

Созвездье Кремля сияло нам,

И сверстники наши вокруг

Трудились, склонясь к станкам,

к чертежам,

Не покладая рук.

И звезды, как птицы,

В стропилах, в листве,

И прадедом властвовал дуб,

И месяц прорезался в синеве,

Как первый и крепкий зуб.

Отчизна! Мы молоды и сильны.

На страже на всех рубежах страны

Стоим с открытым лицом...

Сынишка затих на коленях жены,

Под жарким, тугим материнским соском

Захлебываясь молоком...

Еще бездорожье: проселки да гать.

Преград и невзгод нам не миновать,-

Но труд наш в почете,

И солнце в чести,

И дружной поступи нашей под стать

Песня в дороге

О молодости...

1926